Тоталитаризм.
Они все преследуют непонятно какую политику... Политику, какова она есть, - не для людей.
Извечную, крошащую кости, медлительно вытягивающую по нитям нервы, лишающую слуха и зрения, и мышления, особенности отличающей одного индивидуума от другого. Они отупляют, они требуют и говорят про обязанности... но никогда про права.

Кого-то сегодня опять хуярили. Это было забавно. Роуз, проходя по коридору, заслышав крики, даже нервно хохотнула, подумав первоочередно, что у пансиона совершенно нет денег на годную звукоизоляцию для кабинетов, и после, - что бедолаге сейчас по-видимому очень прикольно живется.

Она не успела скрыться за дверью собственной комнаты как тот, кто был повинен взвизжал резанной свиноматкой, до того это свинство было болезненно в промежности для этих завсегдатых тоталитаризмов.
Они знают прекрасно как они заебали этими нравоучениями, как они надоели склонять головы гниющие от любовных мыслей над учебниками, требуя собранности. Они давят восстания тела, которые в сущности совершенно не восстания.
Просто мы не можем быть другими, когда мы так неистово горячи...

Стеклянная бутылка-фляга с виски пустеет. Ее испачканное помадой горлышко исцеловывают двое, запершихся в своей милой комнате, своем уединенном прибежище, своей зоне отчуждения, если так угодно.
На столе стоят два флакона духов, лак для волос, один на двоих лак для ногтей черного цвета, запеченые тени для век, валяются на круглых боках две туши, два предельно жирных черных карандаша, чтобы черным сильнее растушевывались глаза, а взгляд делался старше, фривольней, язвительней, сексуальней, в конце-то концов.
Смокккиаааиссс... - чуть пьяным голосом протянула Стефания, делая глоток и передавая бутылку в руки Софи.
- Выпей за трепетное обручение... выпей за кольцо любви... за дуло револьвера, бесцеремонно впихнутое в твой влажный рот... - Она смеялась говоря что ей на ум шло.
Уж что-что, а гнать она умела, особенно по пьяни...

Готова ли я... А к чему? К чему эти сборы, когда все должно сводиться к одному?
Процессуальное. Формальности. Традиционность. Преемственность поколений, состоящая в том, что женщина должна быть хитра, а мужчина всегда должен быть готов ударить. Гулянки по ночам, обитание в пропитых и прокуренных пространствах, пребывание в диалогах с незнакомыми, неуместными, разнузданными, корыстными или же наоборот, святыми в своей простоте людьми, как это романтично. 

- О... эти чулки... как ты их носишь, это же так вульгарно?... - Пай-девочка Стефани сидела на полу как кукла вытянув ноги, облаченные в черные мелкосетчатые колготки. 
Кукла, что не имела белья под юбкой, которая едва прикрывала ее колени. Куклой со странной гримасой на лице, играющая мысками своих черных балеток на небольшой платформе вправо и влево. Кукле, поправляющей свой скудный бюст под легкой вязки кофтой с широким косым воротом, обнажающим худое женское плечо.
Пластиковым моложавым манекеном с окольцованными пальцами, запястьями и крылом носа, в вызывающе диком макияже и таком же вульгарно-чулочном состоянии души.
- Все... - шлепок ладонью об пол. - Моя Софи... В путь... Нас ждут великие свершения... - поднявшись на ноги, Стефания лишенная всякого изящества вылезла курицей в окно, беззвучно смеясь покряхтывая от собственного неуклюжего маневра.
____

Улицы города, свобода от всяческих обязательств пьянили не хуже иных напитков, которые вскоре должны были литься в девичьи тела с жадностью последнего дня жизнь. Что такого страшного в прожигании ночей, в прожигании дней и в стремлении к мудрой старости.
- Может абсента...? Как ты считаешь, моя подруга - улетная телочка, будет ли уместно, быть нам в полнейшее говнище через час другой?...

- Эх, Софи-Софииии.... разве ты не знаешь, что в непонимании меры скрывается великая печаль... Так говаривали умники малявшие в талмуды все инфернальное, что вырывалось из их величественного естества... - Проговорила, точно на эшафот взобравшись, в некотором роде пафосно, как последнее слово жизни, и тот час же рассмеялась так, как будто бы в противоречии том была абсолютно бессмертна, - кратко, нервно, делано и в некотором роде показушно.
Благо, казалось, Софи к этой показухе уже успела привыкнуть, как и фортелям, зачастую словесным, которые могла исполнить Стефания поддавшись своей эмоциональности.

Рука к руке, ладонь в ладонь, глаза в глаза, и как никогда приятно загибать подруге пальцы умничая профессорски.
- Тааак... тогда сначала шампанского... - Большой. - Дальше, коньяка или текилы... можно водки... - Указательный. - Потом ликера и абсента... - Средний. - Потом кофе. Обязательно кофе... Двойной эспрессо. - Глядя в глаза, загибая и безымянный. - А потом... а потом по пинте пшеничного... с утра, естественно. - Так и не загнув мизинца, Роуз быстро раскрыла все сжатые до этого пальцы и похлопала своей раскрытой ладонью по ладони подруги, будто аплодируя. - Браво, Софи, браво!... Да, это отличная идея, правда?... Только вот у нас совсем нет денег, моя дорогая кошечка... У нас ничерта... Катастрофически... Убийственно. Нет. Денег.

За неимением сего, дамы, недолго раздумывая направили свои стопы в места, способствующие бюджетному насыщению алкоголем. Иначе говоря в ночной магазин, где можно было бы разжиться крепким алкоголем и идти далее, напиваясь по дороге, на концерт, чтобы выорывать из себя песни, качаясь в толпе, и продолжать добивание последних средств на выпивку в баре.

Манцо - прелесть, отличная актриса, женственная по своей природе, умело скрывающая свою подлинную, чуть грубую натуру от любопытных мужских глаз, под маской озорной простоватой и легкодоступной, при том обещающей страстность девушки.
Она могла охмурить кого угодно, в отличие от более стеснительной Роуз, на что сама, Роуз, дружески, женски, ничуть не оскорблялась, хоть и ощущала периодами уколы собственной несостоятельности.
Это верно голубые глаза в своей откровенности и чистоте так действуют на самцовую падкость...
По сути было совершенно неинтересно, что они могли из себя представлять, эти мужчины, которые подходили знакомиться, реагируя на стреляния глазок Софии. Их прикосновения, незнакомых и чужих, бывали настоящими пытками.
София - умница. Это правда, стрелять глазами и провоцировать на контакт - дело практики, кроме того, умным женщинам вполне хватает мозгов вести себя при мужчинах в полнейшем идиотизме, чтобы те думали о своих скорых свершениях в постельных делах.
Роуз - девочка динамо, девочка-даун в понимании половых взаимоотношений между особями гоминид, девочка неиллюзорный внутренний мандраж от мысли быть непонятой собственными родителями, пока те, засыпая в полном неведении в своей кровати в объятиях друг друга изо дня в день не знали о некоторых особенностях ее натуры. Они бы явно не поняли еще и этого... Впрочем, это им понимать было совершенно не обязательно, в сущности. Присылали бы вовремя деньги и все.

____

Времени где-то половина четвертого утра. Премьеры концерта уже отыграли и клуб, все еще не пустея, немного все таки умолк.
Включили какую-то попсятину и многие неформалы, уже к этому времени убитые в сопли, двинули на танцпол, кадрить свободных девиц и куражиться. София премиленько беседовала у барной стойки с каким-то уникумом манагерского вида, Роуз же передвигалась от барной к танцполу и обратно, чтобы попеременно мешать танцы и алкоголь и вклиниваться в разговор двоих, с рядовыми вопросами о самочувствии и настроении, заодно приглядывая за подругой.

Вот бывает, разойдется так разойдется. Нараз баяны рвет и гири гнет, а с виду - ну само милейшее милейшество. Худенькая, беззащитная девчушка... - думалось Смефании, что лицезрела зависнув ненадолго удар с колена в самую что ни на есть "челюсть".
Разумеется, тот бычить не стал, успокоился быстро. Бармен его одернул, подсунул заказанное пиво, случилось слово за слово и мужичек остыл, хоть смотрел очень и очень угрозжающе.
Роуз при таких замутах и протрезветь успела от этого представления, представив, разумеется, исход ситуации в самых печальных ее красках.
Ощарилась на миг, только что не зарычала, приняв одновременно стойку на дыбы. Это от нервов. Говорят все заболевания от нервов. Надо к психологу сходить, поплакать или начаться ссаться ночами постепенно, все больше подвергаясь недержанию в случае, когда резать ноги будет уже неинтересно. Хотя это на самом деле всегда интересно. Отвлекает от ненужных мыслей, расслабляет.

Приблизилась новоиспеченному хахалю, девушка критически его оценила, со всем теперь имевшимся в ней пристрастием, будто мужа подруге выбирала.
Музыка била со всех сторон так сильно, что неформальное "блять!" прозвучало из уст Роуз в полном смысле интонационно обедненно. 
И вообще, стало как-то суетно, неспокойно, как будто гомону голосов добавили громкости.
Мальчик этот не понравился ничуть. Больно молод и смазлив. Такие обычно, как показывала практика, являлись людьми душевно малохольными и чрезмерно эгоистичными.

Само собой улыбнулась ему и гыкнула. Сделала ручкой "привеееет коооотик", моргнув глазами кукольно в образе полной дуры.
А сама губами к уху Софи и начала спичевать за милую душу, дескать, что творишь?... ты в курсе где мы и кто мы вообще?!...
Чмокнула звонко Манцо под конец речи, да так чтоб подругу забило щекотливой дрожью.
- Травка это хорошо, мусик, но ты уверена, что хочешь с ним потрахаться?... тебя развезет, начнет же лапать, сама понимаешь... - и снова на молодого человека, на эту хитрую морду с теми же театральными масками. - Ты сама решай, надо нам или нет, но я бы... блин, я бы курнула, конечно...

Отредактировано Stephanie Rose (2014-09-04 01:06:11)